Лютня маркиза де Садова: 32-струнная гитара

Так чем же «Гранд-садора» отличается от обыкновенной гитары? Первое, что бросается в глаза, — два грифа и куча струн (некоторые из них сдвоены). Однако два грифа сегодня не такая уж редкость. На сцене периодически появляются не только двух-, но и трех-, и четырехгрифовые гитары. С большим количеством струн экспериментировали еще в начале ХIХ века — в музеях сохранились семнадцатиструнные инструменты. А как звучат сдвоенные басовые струны, украшающие нижние частоты (каждая вторая струна в паре настраивается через октаву к первой, при игре задевают обе одновременно), вы можете послушать в любом гитарном магазине. Там обязательно найдется пара «двенадцатиструнок» — это та же «шестиструнка», но у нее как бы две струны вместо одной.

А вот увеличенная мензура (расстояние от порожка до задней подставки, или длина открытой, не зажатой ни на одном ладу, струны) — это уже серьезно. Как объяснил нам Сергей, мензуру проще всего сравнить с колоколом. Чем он больше, тем звук ниже. У скрипки же мензура, наоборот, маленькая, поэтому и звук высокий. У классической гитары мензура равна 650 мм. У «Гранд-садоры» — 740, близка к бас-гитарной. Однако за счет большого количества струн диапазон «Гранд-садоры» покрывает и бас, и классическую гитару. Соответственно, и возможности шире — доступны очень сложные аккорды. Но есть и минусы — играть становится тяжелее. «Вспомните контрабас. По форме он такой же, как скрипка, но сыграть так же виртуозно невозможно — мензура большая, — объяснил Сергей. — Для игры на ‘Гранд-садоре' необходимы мощные и гибкие руки. Без этого даже аккорд не зажать».

Что касается скаллопированных ладов (полукруглая выемка между металлическими порожками на верхней стороне грифа), они встречаются и на «обыкновенных» гитарах. Например, гитарист Ингви Мальмстин принципиально использует гитары со скаллопированным грифом. При игре пальцы музыканта не касаются накладки грифа, а контактируют только со струнами. За счет этого уменьшается трение и улучшается контроль при исполнении подтяжек и вибрато, однако игра на гитаре со скаллопированными ладами требует от музыканта особой чуткости.

В восточной культуре глубокие лады играют особую роль — повышают интонационную гибкость инструмента. Например, на ситаре можно, зажав струну на одном ладу, сыграть всю гамму, подтягивая ее на нужную высоту. Конечно, и на обыкновенной гитаре можно делать подтяжки, «бенды». Однако, как объяснил Сергей, выше, чем на тон-полтора, не получится. Для этого нужна еще и большая мензура. И чтобы обойти это ограничение, гитаристы делают «машинки» — Tremolo, Floyd Rose. «Но у машинки другая проблема, — говорит Сергей. — Она подтягивает или опускает все струны сразу. Поэтому на машинках играют в основном партии соло. А я могу взять аккорд и потянуть единственную ноту, при этом аккорд никуда не "уплывает".

«Гранд-cадора» примечательна не только конструкцией, но и особой настройкой. Строй на верхнем грифе — что-то среднее между русской «семистрункой» и гуслями. Только добавлена восьмая струна, и в целом он немного понижен. «С помощью боковых колков я хотел добавить струны так же, как и на ‘ситарном' блоке. Но потом передумал», — говорит Сергей.

Пятиструнный блок на нижнем грифе ближе всего к индийскому инструменту вина. «В целом эта конструкция позволяет совмещать разные культуры, объединять славянские и азиатские музыкальные традиции, — объяснил Сергей. — К примеру, я ‘прохожусь' медиатором от начала ‘ситара' до самого конца нижнего грифа. А там, на пятиструнном блоке, зажат какой-нибудь русский аккорд — такого синтеза вы больше нигде не услышите». Кстати, все 32 струны Сергей запросто настраивает по тюнеру за пять минут.

По словам Сергея, на «чистом» звуке в «Гранд-садоре» можно услышать русские гусли, арфу, балалайку, ситар, вину и арабскую лютню. Но если задействовать ту «кучу аппаратуры за кулисами», в основе которой лежит гитарный синтезатор, «Гранд-садору» можно превратить в любой инструмент мира, даже духовой или ударный. «Для игры разными звуками мало просто прицепить к порожку midi-датчик и настроить сэмплер, — говорит Сергей. — Чтобы передать звучание восточных инструментов, одной гитарной техники мало. Например, стоит у вас дома фортепиано. Один музыкант сыграет на нем Рахманинова, другой — блюз. Инструмент один, а мышление-то разное. Если я ‘включаю' виртуальный дудук, так я и на настоящем сыграю. Пусть не виртуозно, но базовые вещи умею. А если вы хотите ‘как на ситаре', нужно разбираться в восточной школе».

Чтобы понять, чем восточная школа отличается от западной, мы обратились к специалисту по индийским инструментам Андрею Бочко. Андрей объяснил, почему гитарист из музучилища никогда не сможет сыграть «как на ситаре»: «Европейскому музыканту, чтобы сыграть индийское произведение, придется заново всему учиться. В западной школе в октаве 12 нот, а в индийской — 22. У нас между ‘до' и ‘ре-бемоль' пусто. А в индийской школе между ними, грубо говоря, промежуточные ноты. На рояле вы таких клавиш не найдете. Но вообще гитары, скрипки и другие европейские инструменты позволяют их извлекать — например, делать "ситарные" подтяжки в четверть тона. Дело именно в школах игры — европейские музыканты такие возможности никогда не развивали».

Посмотрев на «Гранд-садору» снаружи, мы, конечно же, захотели узнать, что у нее внутри. Гитарный мастер Дмитрий Сушков рассказал, какие ингредиенты он использовал для приготовления такого необычного блюда. Для деки инструмента выбрали клен — как за его особую звонкость, так и за повышенную прочность. Из-за большого количества струн дека гитары испытывает огромные нагрузки. Например, на обычной «шестиструнке» струны создают 80-килограммовое давление. А на «Гранд-cадоре» целых 32 струны. Гриф сделан трехслойным (в некотором cмысле это стандарт для современных гитар), чтобы избежать «перекоса». Дерево уже в готовой гитаре постоянно изгибается, дышит и впитывает влагу из воздуха.

Окаменелую кость мамонта для порожков также выбрали не случайно. Такой порожек присутствует на всех ситарах и придает им особое звучание. Во время колебания струна трется о кость — отсюда знаменитый дребезжащий ситарный звук, богатый гармониками.

«Это, пожалуй, самый нестандартный проект из всех, которые я делал, — рассказал Дмитрий. — И самый трудный. В самом начале семимесячного срока разработки я проконсультировался с профессиональным ситаристом, изучал ситар. Многое пришлось делать вручную, старые заготовки просто не работали. Иногда инструмент приходилось подолгу держать на весу — на станок он не укладывался. А закончили инкрустацией из ракушек — вручную, с помощью стоматологических бормашин».