До этого в музея в Италии нужно подниматься 8 часов в гору!

На высоте 2300 метров в итальянских Альпах появился музей, до которого можно добраться только после восьми часов подъема. Внутри — ни одной картины, лишь тишина, холод и прямой контакт с ландшафтом. Именно так Bergamo GAMeC проверяет, может ли культура существовать там, где условия диктует не человек, а гора.
Юрий Гандрабура
Юрий Гандрабура
Журналист-переводчик
До этого в музея в Италии нужно подниматься 8 часов в гору!
Tomaso Clavarino

Frattini Bivouac — ярко-красный приют на хребте в Вальбондьоне. Эта палатка стала финальной точкой двухлетнего проекта Thinking Like a Mountain («Думай как гора»). Музейная институция Bergamo GAMeC буквально вышла за пределы музея: никаких витрин, никаких кураторских текстов, только минимальный уклад горного убежища и одиночество.

Добраться сюда можно лишь пешком, а внутри посетителя встречают 9 лежанок, лавка и прямоугольник неба в потолке — единственная «экспозиция» этого места.
Внутри музея-палатки 9 спальных платформ, деревянная скамейка и потолочное окно. /
Внутри музея-палатки 9 спальных платформ, деревянная скамейка и потолочное окно. /
Tomaso Clavarino
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Музей на высоте 2300 метров в Альпах

Проект задумывался как эксперимент.

  • Если кураторское мышление может быть «геологическим» — медленным, длительным, подчиненным силам, которые больше человека, — то музей обязан выйти туда, где эти силы проявляются без фильтров.

За два года GAMeC размещал перформансы и инсталляции в долинах и деревнях Бергамо, Италия. Финальный шаг — построить на горном гребне убежище, которое живет теми же ритмами, что и сама вершина.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
  1. Так, палатка Frattini Bivouac (Фраттини Бивуак) заменяет старый стальной приют 1970-х, разрушенный и загрязненный асбестом.
  2. Но прежняя конструкция стала частью экосистемы: на ее металлические панели альпийские козлы точили рога. Новое здание — легкое, двухтонное, собранное из композитного каркаса, технической ткани и пробки — должно быть экологичнее и безопаснее.
  3. Однако архитекторы признают: никто не знает, как ткань и композиты поведут себя под воздействием животных, ветра и перепадов температур.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Архитекторы не уверены, как экспериментальные материалы (техническая ткань, пробка, легкий композитный каркас) со временем отреагируют на контакт с животными. /
Архитекторы не уверены, как экспериментальные материалы (техническая ткань, пробка, легкий композитный каркас) со временем отреагируют на контакт с животными. /
Tomaso Clavarino

Необычный музей в Италии

Само поднятие конструкции музея стало инженерным спектаклем: четыре вертолетных рейса, выверенные по ветру и балансу. Внутри — лишь самые базовые элементы: солнечные панели для аварийного света, без отопления, связи и воды. Это прежде всего укрытие, а уже потом культурный жест.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

И здесь возникает главная дилемма: может ли музей, который доступен только опытным альпинистам, считаться публичным? Альпийские проекты неизбежно исключают большинство.

  1. То, что создается ради экологической этики и дистанции от масс-туризма, все равно рискует стать объектом новой формы символического «альпинизма»: культурное достижение, которое отмечает вершину так же, как флаг.
  2. Авторы помещения понимают эту опасность, подчеркивают смирение и стремление к сосуществованию.
  3. Но архитектура в горах редко подчиняется контролю — жесты обретают собственные смыслы.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Солнечные панели на крыше обеспечивают основное освещение и аварийные розетки, но здесь нет ни отопления, ни водопровода, ни телефонной линии. /
Солнечные панели на крыше обеспечивают основное освещение и аварийные розетки, но здесь нет ни отопления, ни водопровода, ни телефонной линии. /
Tomaso Clavarino
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

При этом в музее Бивуак есть нечто по-настоящему радикальное.

Место проверяет, может ли культура существовать там, где она не защищена стеклом и стенами; где реальность — температура, ветер, тишина — сильнее кураторской идеи.

Так, музей делает видимым предел человеческого воздействия: на высоте все подвержено времени и стихии — намерения, конструкции, даже почва под ногами.