Африканские барабаны: быстрая связь на дальние расстояния

Рассказывали, например, что, когда выдающийся английский путешественник, компаньон знаменитого Ливингстона, а заодно пионер британского колониализма Генри Мортон Стэнли путешествовал по Центральной Африке, известия о его продвижении бежали впереди самого первопроходца примерно на 1500 км. Быстрее телеграфа разносились по Черному континенту новости о крупнейших политических событиях в Европе, например о сражениях Первой мировой войны. Огромные территории в Африке связывала друг с другом сеть релейной связи, построенной на барабанном бое. От деревни к деревне просто молниеносно по тем временам перелетали сообщения, заключавшие в себе весьма сложную информацию.

Проще всего было бы предположить, что африканцами была изобретена некая система кодов для тех или иных событий: ну, скажем, три удара с большими промежутками, три с маленькими — пожар; два громких, два тихих — приближается неприятель. И действительно, в сообщениях, которыми веками обменивались африканские барабанщики, такие звучащие «иероглифы» присутствовали. Однако поистине уникальной особенностью этого древнего телеграфа стала способность передавать не символы, а слова и фразы человеческого языка. Как это возможно?

Барабан относится к инструментам с неопределенной высотой, ибо удар палочки по натянутой коже производит шум, то есть хаотичный набор звуков разной частоты. У инструментов, подобных барабану, есть лишь такая характеристика, как относительная высота, то есть преобладание в шуме звуков высокой или низкой частот. В принципе, барабан можно подстраивать, меняя натяжение мембраны, и тогда инструмент будет звучать «в целом» звонче или басовитее. Но в европейской музыкальной традиции никто не додумался делать это в процессе игры. Зато додумались в Западной Африке. Там появился «говорящий барабан».

Как ныне считается, первыми, кто взял в руки эти необычные инструменты, стали гриоты — западноафриканские бродячие сказители и музыканты, трубадуры Черного континента. Культура гриотов развивалась среди народов хауса, йоруба, сонгаи, волоф и других: сегодня эти этносы проживают в таких странах, как Нигерия, Гана, Бенин, Нигер, Того. Искусство гриотов, составлявших особую касту в средневековых обществах Западной Африки, было синтетическим. Оно зачастую включало в себя пение, танец, игру на музыкальных инструментах. Звуки «говорящего барабана» были встроены в представление, становились дополнительным голосом, говорящим со слушателями.

Говорить барабан научился благодаря своей особой конструкции. По форме его корпус похож на песочные часы — из-за узкой «талии» посередине. С двух сторон барабан имеет по кожаной мембране, причем мембраны соединены друг с другом шнурами натяжения, которые идут вдоль всего корпуса-резонатора. Музыкант держит барабан под мышкой и, нажимая плечом и локтем на шнуры, изменяет натяжение мембраны. Игра производится с помощью одной изогнутой барабанной палочки, причем звуки, которые в результате получаются, имеют четкую тоновую доминанту: несмотря на шумовые примеси, их легко различать по высоте.

Барабанщик может не только играть на таком барабане несложные мелодии, но и делать нечто вроде «бендов», то есть плавно менять высоту «ноты» в процессе ее звучания. Этот эффект также достигается работой со шнурами натяжения.

Стоит сказать, что нечто похожее на западноафриканский «говорящий барабан» можно найти и в другом конце мира. Южноиндийский барабан идакка также имеет «талию» и шнуровку по бокам, с помощью которой меняется натяжение мембран, в результате чего барабан «поет». Но нигде в штате Керала (именно там распространен этот инструмент) ничего похожего на передачу слов и фраз с помощью ударных инструментов не отмечено.

Возможно, потому, что между языком малаялам, распространенным в Южной Индии, и языками Западной Африки есть принципиальная разница. Многие западноафриканские языки — тональные, то есть (подобно тому, как это происходит, например, в китайском языке) относительная высота звука, с которой произнесен слог, имеет смыслоразличительное значение. Чтобы запомнить слово, надо не просто усвоить последовательность гласных и согласных, но и слышать, а также уметь воспроизводить его тон.

Поэтому речь на западноафриканских языках являет собой последовательность слогов, «пропеваемых» с разной высотой. Ту же песню может повторить «говорящий барабан». Но что это даст? Барабан все равно не воспроизведет ни гласных, ни согласных, а тонов — сколько бы их ни было: два, три или четыре — слишком мало, чтобы указать на уникальное слово. Сочетаний гласных и согласных все равно намного больше.

Все это правильно, если речь идет только об одном слове. Но если взять достаточно продолжительное устоявшееся словосочетание, то его тональную структуру узнать будет легче, особенно если слушатель — носитель языка. И вот барабанщики придумали заменять одно слово целой фразой, в которой искомое слово, разумеется, присутствует. То есть слово «луна», например, будет заменено словосочетанием «луна, которая смотрит на землю».

Нетрудно заметить, что при таком способе передачи информации в ее содержании возникает избыточность, но лишь эта избыточность и дает возможность использовать барабан как средство коммуникации, не прибегая к специальному кодовому языку.

Несмотря на то что барабанный телеграф создавал на обширных территориях Африки «единое информационное пространство», сам внешний вид «говорящих барабанов» и стиль игры на них сильно различался от местности к местности и от этноса к этносу. Да и функции инструмента не сводились к обеспечению дальней связи. Например, у народа эве, проживающего в Того и Гане, существует синтетическое искусство «адзогбе», в котором игра на барабанах встраивается в вокально-танцевальное представление. При этом мастер адзогбе должен не просто уметь «говорить» на барабане, но и вставлять понятные слушателям фразы и изречения в сложные полиритмические конструкции.

Со временем, по мере того как Африка все больше и больше подпадала под власть и влияние европейских держав, искусство общения с помощью барабанов деградировало. Появился телеграф, затем радио, да и сами барабанные разговоры становились для белых все меньшим и меньшим секретом. Английский миссионер Джон Кэррингтон, живший и работавший с конца 1930-х годов в Бельгийском Конго (где, как и в Западной Африке, были знакомы с барабанным телеграфом), не только выучил язык местного народа келе, но и освоил перевод этого двухтонального языка на язык ударов по натянутой коже. Вернувшись в Европу, он в 1949 году подробно описал свой опыт в книге, которая называлась, разумеется, «Говорящие барабаны Африки».