Где мои турбосапоги: руководство по пользованию сапогами-скороходами
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Вот уже несколько лет финский энтузиаст полетов Виза Парвиайнен живет под этим девизом. «Невеселая погода: сядешь на воду — и тебе каюк», — говорит Виза Парвиайнен пилоту воздушного шара. Дело происходит поздней осенью прошлого года, и они летят над множеством мелких финских озер, недалеко от Лахти. Парвиайнен, держась снаружи за бортик корзины монгольфьера, постепенно вместе с ней набирает высоту, стремясь к запланированным 2000 метрам. Там он отцепится от аэростата и начнет самостоятельный полет, стараясь лететь как можно ближе к горизонтальному направлению. В первый раз в жизни и первым среди людей Виза опробует на себе реактивные ботинки с яркими бирками «Опасно». Помимо них на Визе одет черный шлем с маленькими отогнутыми крылышками или, возможно, ушками, делающими финна похожим на Майти Мауса. Сходство завершает еще одна пара крыльев, уже более крупных, прикрепленных к его летному комбинезону. Говоря точнее, на нем красный костюм-крыло BirdMan S3.
Если костюм-крыло уже давно не редкость, его можно увидеть на многих скайдайверах по всему свету, то такие ботинки — абсолютная экзотика. К каждому из них прикреплено по маленькому реактивному двигателю, которые, как надеется пилот, должны обеспечить его полет на горизонтали. Как только он включит эти двигатели, так сразу улетит от корзины прочь. А что с ним будет дальше — пока остается загадкой.
Находка для бэтмена
За столетия до появления неуклюжих «аэропланов» люди пытались летать, приделав крылья к собственному телу — подобно Икару и с теми же плачевными результатами. Вспомним, к примеру, Эйлмера из Малмсбери — «летающего монаха» XI века. Он спрыгнул с монастырской башни, пролетел примерно 220 метров, но, приземляясь, сломал обе ноги. Или математика Джованни Батисту Данти из Перуджи, который уже в XV веке, пристегнув сделанные из дерева и кожи крылья, летал над городской площадью, пока не врезался в крышу церкви Св. Марии.
Дело снова закончилось переломом ноги. Гренобльского хирурга Шарля Бернуа можно уже с полным основанием назвать прямым предшественником Парвиайнена. В январе 1672 года, надев крылья и прикрепив к телу ракету, он отправился в полет с высокой башни. На этот раз эксперимент закончился печальнее — сломанной шеей.
Ни изобретение воздушного шара, ни настоящего самолета, ни даже парапланы с дельтапланами не положили конец попыткам людей перевоплотиться в птиц. Тогда как предшественники братьев Райт, такие, например, как Отто Лилиенталь, планировали на своих крыльях с вершин холмов, новое племя бэтменов, нарядившись в специальные летные костюмы, стало использовать крылья самолетов как свои стартовые площадки. В лучшем случае воздушные акробаты ухитрялись попарить в воздухе несколько секунд, а затем раскрывали спасительные парашюты. В худшем — дело заканчивалось смертью.
1930−1940-е годы были зенитом славы для клана бэтменов, однако и потом в каждом десятилетии объявлялись их последователи. Подобные полеты в конце концов обычно заканчивались смертью, пока в середине 1990-х французский скайдайвер Патрик де Гайардон не изобрел особый, раздувающийся в воздухе, летательный костюм. Прежние конструкции, как правило, делались из однослойной ткани, которая крепилась к жердям, пропущенным вдоль рук. Костюм Гайардона, как и современный парашют, представлял собой двухслойное крыло, состоящее из длинных продольных полостей.
В полете эти полости захватывали воздух, раздувались и задавали форму крылу. Гайардон, как и многие его предшественники, погиб в результате несчастного случая — совершив более 500 удачных прыжков «с крыльями», он допустил ошибку в укладке парашюта при очередной модернизации своего снаряжения. Тем не менее к 2000 году компания BirdMan Inc. уже по всему миру продавала костюмы его конструкции.
Заветная горизонталь
Как бы высоко ни забирались над облаками люди-птицы в таких костюмах, летели они всегда только вниз. Самые опытные из них достигали аэродинамического качества 2,5 — то есть при падении на метр пролетали 2,5 метра, результаты других были еще менее выдающимися. Пока естественный отбор не приведет к появлению людей-птиц с пустотелыми костями и длиннющими руками, они не смогут взлетать в воздух без помощи моторов.
Вот тут-то и пригодились реактивные двигатели от авиамоделей. В течение последнего десятилетия такие компании, как Advanced Micro Turbines, занимались селекцией все более мощных, миниатюрных и легких двигателей. Парвиайнен — не единственный из обладателей летного костюма, кто подумывал об использовании таких двигателей для повышения горизонтальной скорости и создания подъемной силы, но именно он первым отважился на реальную попытку и запустил привязанные к ногам полуигрушечные моторчики.
Оказалось, что при прыжке с самолета эти двигатели запустить не удается — на сильном ветру у них выявились проблемы с зажиганием. Парвиайнену пришлось потратить многие часы, сидя на площадке за бортом корзины аэростата и репетируя запуск двигателей. В качестве топливных баков он использовал две грелки, наполненные керосином и вшитые внутри костюма. По мере расходования горючего грелки должны плющиться, но воздух в такие импровизированные баки не попадет, то есть не будет образовываться взрывоопасной воздушно-керосиновой смеси. В течение всего полета Парвиайнен рассчитывал держать палец на аварийном размыкателе — к тому моменту, как будет выпущен парашют, двигатели должны заглохнуть. В противном случае остается реальная опасность, что пламя от двигателей перекинется на купол.
«В этом полете я ставил перед собой три цели, — рассказывает Парвиайнен. — Во-первых, просто проверить, работает ли вся эта техника. Во-вторых, выяснить, хватает ли мощности у двигателей». И наконец, Парвиайнен ждал ответа на самый главный вопрос: «Возможно ли со всем этим управиться, или это будет просто катастрофа?»
Катастрофы не произошло. После того, как он запустил двигатели и отлетел от аэростата, крыло наполнилось воздухом, пошло планирование. Еще немного, и начала сказываться дополнительная тяга. «Я поглядывал на альтиметр и успел отметить, что, потеряв в высоте 200 метров, я перешел на горизонтальный полет, — отчитывается Парвиайнен. — После этого где-то с полминуты я непрерывно следил за альтиметром, но высота уже не менялась». Дело было сделано. Парвиайнен стал первым человеком, сумевшим пролететь в течение ощутимого времени по более-менее горизонтальной траектории с использованием тканевого крыла без жестких элементов и с размахом не больше, чем размах его рук. Превознося это достижение, можно наговорить много красивых слов, но главное, что человечество сделало еще один шаг на пути к мечте о свободном полете.
И выше, и выше!
В следующий раз Виза Парвиайнен попытался набрать высоту. Когда он увеличил угол атаки, это сразу же привело к потере скорости и срыву потока — ситуация крайне опасная, но за спиной у Парвиайнена было 200 полетов в этом костюме, так что пилот мгновенно отреагировал, нырнул вниз и вновь набрал скорость. К его крылу вернулась подъемная сила. До того момента, когда раскрылся парашют, ему удалось пролететь целых две минуты.
Пока не наступили холода, Парвиайнен совершил еще несколько подобных полетов. Нынешним летом он возобновит свои упражнения, но уже с новыми двигателями. Тяга будет удвоена — по 30 килограммов на каждый ботинок. Сейчас главная цель этих полетов — просто получить удовольствие, но есть надежда налетать определенный опыт и научиться в полете набирать высоту. В конце концов, возможно, Парвиайнен отважится посягнуть на один из последних еще не преодоленных барьеров в искусстве подобных полетов — попробует приземлиться без помощи парашюта. Теперь, когда у него достаточно мощные двигатели, можно попробовать старт со скалы. В случае каких-либо проблем у него будет достаточно места для сброса высоты и раскрытия парашюта. А вот если все пойдет гладко, можно будет, полетав над пропастью, вернуться к скале и приземлиться на ее вершине.
Конечно, многие скажут, что он сумасшедший. Однако финн напоминает, что то же самое говорили и о попытках использовать реактивные двигатели на самолетах. «Вы знаете эту публику — сперва они не верят, что такое возможно. А потом, когда дело сделано, удивляются, как это раньше никто не додумался...»